Мои предотъездные реликвии – часть вторая

«Поэма о Кляве»

На сей раз без комментариев.
Но с необходимой ссылкой: Кто такой Августынюк?

Автор этого опуса - все тот же xqfybr. Помогал и сопутствовал - Антон Воробьев.



( Все пятнадцать страниц «Поэмы...» с авторскими комментариями )

Мои предотъездные реликвии – часть вторая

«Поэма о Кляве»

На сей раз без комментариев.
Но с необходимой ссылкой: Кто такой Августынюк?

Автор этого опуса - все тот же xqfybr. Помогал и сопутствовал - Антон Воробьев.



( Все пятнадцать страниц «Поэмы...» с авторскими комментариями )

Моцарт, электропила и «Монти Пайтон»

В дополнение к вот этому:

Зал был забит – яблоку негде упасть. Преобладали люди среднего и пожилого возраста. Мы втроем скатились к первому ряду, где с краю оставалось три незанятых места. Уселись, раскрыли программки и углубились в чтение. Сначала поразило число исполнителей: шесть на два квинтета. Присмотревшись – поняли: кларнетист, выложившийся в бессмертном моцартовском квинтете, станет безработным во втором отделении, и его заменит альтист.

Кларнетиста, сказал я, пребывая в веселом, отнюдь не классическо-музыкальном настроении, распилят электрической пилой на мелкие кусочки и засунут в микрофонную дырочку в полу. Я не смог проследить, вздрогнули ли от ужаса мои спутники, поскольку в это время откуда-то справа ко мне потянулась волосатая рука, и хриплый голос сказал «Шалом». Я решил не спрашивать обладателя голоса – пили ли мы с ним когда-нибудь на брудершафт, а поздоровался в ответ. Тем более, что голос принадлежал старику, внешне напоминавшему чрезвычайно интеллигентного и обаятельного француза, с которым мы были знакомы лет этак десять назад и вели долгие разговоры о все той же самой классической музыке – француз тогда, помнится, предпочитал Баха, а не Моцарта.

То, что происходило дальше, развеяло все мои сомнения. Я-то что себе представлял: придут музыканты, рассядутся, начнется столь знакомая мне мелодия кларнетного квинтета, а я себе закрою глаза и стану наслаждаться, время от времени их открывая и получая ответ на вопрос – как умеют эти руки эти звуки извлекать. Но не тут-то было!

Нет, не подумайте, я тоже люблю проживать музыку, напевать музыку, дирижировать музыкой, танцевать музыку, прикасаться к музыке, обнимать музыку и наслаждаться музыкой, выражая это состояние в самых разнообразных изгибах своего тела. Но, простите, я все это делаю дома, у себя в квартире!

Старик же проделывал все это прямо по курсу моего взгляда на музыкантов. Вот откуда-то с небес спустилась кларнетная партия: «тира-та-та, тира-та-та, тира-та-та, тира-та-та, та-ра-ра-ра, ти-ра-ра-ра-рам...», и вот кларнету так же ответила виолончель, только можно, пожалуйста, не дирижировать и не загораживать молоденького кларнетиста своим грузным старческим телом, да?!!

В общем, где-то со второй минуты я отвлекся от этого завораживающего кларнетно-струнного диалога и стал мечтать – как именно я отрежу ручки этому мравинскому. Перед глазами явственно появилась и заурчала та самая электрическая пила, предназначавшаяся для кларнетиста, а сам процесс в моем воображении стал приобретать стилистику мультиков из «Монти Пайтона», коего мы как раз пересмотрели с mea_ork'ом. Звучит Моцарт, старик продолжает дирижировать, пила продолжает жужжать, «правая нога – хрусть, пополам! Левая – хрусть, пополам! Вот до чего эти трамваи доводят!», в конце экран становится полностью красным, и все исчезает. Думаю, под первые такты второй части управились бы.

Прости, Вольфганг, я совершенно бесцеремонно прохихикал всю первую часть твоего гениального пятьсот восемьдесят первого кехеля.

В заключение – не слышанный мною доселе первый квинтет Мендельсона, опус восемнадцать, действительно прекрасен.

Моцарт, электропила и «Монти Пайтон»

В дополнение к вот этому:

Зал был забит – яблоку негде упасть. Преобладали люди среднего и пожилого возраста. Мы втроем скатились к первому ряду, где с краю оставалось три незанятых места. Уселись, раскрыли программки и углубились в чтение. Сначала поразило число исполнителей: шесть на два квинтета. Присмотревшись – поняли: кларнетист, выложившийся в бессмертном моцартовском квинтете, станет безработным во втором отделении, и его заменит альтист.

Кларнетиста, сказал я, пребывая в веселом, отнюдь не классическо-музыкальном настроении, распилят электрической пилой на мелкие кусочки и засунут в микрофонную дырочку в полу. Я не смог проследить, вздрогнули ли от ужаса мои спутники, поскольку в это время откуда-то справа ко мне потянулась волосатая рука, и хриплый голос сказал «Шалом». Я решил не спрашивать обладателя голоса – пили ли мы с ним когда-нибудь на брудершафт, а поздоровался в ответ. Тем более, что голос принадлежал старику, внешне напоминавшему чрезвычайно интеллигентного и обаятельного француза, с которым мы были знакомы лет этак десять назад и вели долгие разговоры о все той же самой классической музыке – француз тогда, помнится, предпочитал Баха, а не Моцарта.

То, что происходило дальше, развеяло все мои сомнения. Я-то что себе представлял: придут музыканты, рассядутся, начнется столь знакомая мне мелодия кларнетного квинтета, а я себе закрою глаза и стану наслаждаться, время от времени их открывая и получая ответ на вопрос – как умеют эти руки эти звуки извлекать. Но не тут-то было!

Нет, не подумайте, я тоже люблю проживать музыку, напевать музыку, дирижировать музыкой, танцевать музыку, прикасаться к музыке, обнимать музыку и наслаждаться музыкой, выражая это состояние в самых разнообразных изгибах своего тела. Но, простите, я все это делаю дома, у себя в квартире!

Старик же проделывал все это прямо по курсу моего взгляда на музыкантов. Вот откуда-то с небес спустилась кларнетная партия: «тира-та-та, тира-та-та, тира-та-та, тира-та-та, та-ра-ра-ра, ти-ра-ра-ра-рам...», и вот кларнету так же ответила виолончель, только можно, пожалуйста, не дирижировать и не загораживать молоденького кларнетиста своим грузным старческим телом, да?!!

В общем, где-то со второй минуты я отвлекся от этого завораживающего кларнетно-струнного диалога и стал мечтать – как именно я отрежу ручки этому мравинскому. Перед глазами явственно появилась и заурчала та самая электрическая пила, предназначавшаяся для кларнетиста, а сам процесс в моем воображении стал приобретать стилистику мультиков из «Монти Пайтона», коего мы как раз пересмотрели с mea_ork'ом. Звучит Моцарт, старик продолжает дирижировать, пила продолжает жужжать, «правая нога – хрусть, пополам! Левая – хрусть, пополам! Вот до чего эти трамваи доводят!», в конце экран становится полностью красным, и все исчезает. Думаю, под первые такты второй части управились бы.

Прости, Вольфганг, я совершенно бесцеремонно прохихикал всю первую часть твоего гениального пятьсот восемьдесят первого кехеля.

В заключение – не слышанный мною доселе первый квинтет Мендельсона, опус восемнадцать, действительно прекрасен.