«Дядя Ваня» в постановке Льва Додина

Я не буду анализировать вчерашний спектакль. Ведь это как рассказывать о своей жизни во всех ее интимных подробностях. Это как рассказывать о моей сегодняшней жизни, со всеми ее внутренними монологами, со всеми ее невысказанными желаниями и надеждами. Со всеми ее несостыковками и нелепостями. Во вчерашней жизни чеховских героев этого было навалом. В моей жизни этого тоже очень много.

Ведь это мое личное открытие: садишься на стул, начинаешь делиться сам с собой самым сокровенным и серьезным, что у тебя есть на душе. И вот уже ты становишься трагичным и трогательным героем собственного рассказа, и обильно жестикулируешь, и повышаешь голос, и останавливаешься, чтобы зафиксировать – вот это место, как там было? про кусок чей-то жизни, «которая так и мельтешит перед глазами...», ага, «мельтешит», и рукой с растопыренными пальцами несколько раз машешь перед лицом. И это, ей-Богу, так здорово и так остроумно... Жаль только, что кроме меня этого монолога никто не видит, а повтори еще раз – выйдет не то... Уж больно живой монолог, и очень живое место, вот это вот, с «мельтешит».

Так вот, во вчерашнем спектакле были живые люди с такими вот монологами. Моими монологами. У которых ничего не получалось в жизни. Так не получалось, как и у меня. И боролись они с этим так же... «Улететь бы от ваших сонных физиономий, от разговоров, забыть, что вы существуете на свете». В зал. Это Елена. И это я. И Соня, которая раздраженно машет рукой в объятиях у няньки: няня, не задерживай его, я его видеть не могу... А ведь так счастлива была, так хотела, чтобы приезжал почаще... И это тоже я.

И вот момент, который я запомню навсегда. «Давно уже я не играла. Буду играть и плакать как дура».

И заиграла пальцами по столу. И начала выбивать мелодию на склянках с лекарствами больного мужа. Чуть ли не собачий вальс. И даже слегка разошлась, развеселилась. Так, что даже заехала себе склянкой по голове. Больно стало. А потом надела галоши мужа, да так и утопала в них со сцены. В ночной рубашке и в галошах.

Если бы вы знали, как я люблю играть пальцами по столу...

Перед началом спектакля Лев Додин отвечал на вопросы зрителей. А я записывал. Я не хочу редактировать эти записи и привожу их почти как есть.

( Лев Додин – Отрывки )

Две полезные ссылки на тему: рецензия на спектакль и передача радио «Свобода» о мастер-классе Додина в Москве.

Кстати о слезах. Ну, это само собой. Они были. Но вот еще что напоследок: кончился спектакль, и мы вышли в фойе. Играл замечательный живой джаз, люди танцевали. Они улыбались. Они были молоды. Они любили. Они были счастливы. Они получали настоящий кайф от всего происходящего.

Но я не мог посмотреть им в глаза. Да просто поднять голову не мог.

«Дядя Ваня» в постановке Льва Додина

Я не буду анализировать вчерашний спектакль. Ведь это как рассказывать о своей жизни во всех ее интимных подробностях. Это как рассказывать о моей сегодняшней жизни, со всеми ее внутренними монологами, со всеми ее невысказанными желаниями и надеждами. Со всеми ее несостыковками и нелепостями. Во вчерашней жизни чеховских героев этого было навалом. В моей жизни этого тоже очень много.

Ведь это мое личное открытие: садишься на стул, начинаешь делиться сам с собой самым сокровенным и серьезным, что у тебя есть на душе. И вот уже ты становишься трагичным и трогательным героем собственного рассказа, и обильно жестикулируешь, и повышаешь голос, и останавливаешься, чтобы зафиксировать – вот это место, как там было? про кусок чей-то жизни, «которая так и мельтешит перед глазами...», ага, «мельтешит», и рукой с растопыренными пальцами несколько раз машешь перед лицом. И это, ей-Богу, так здорово и так остроумно... Жаль только, что кроме меня этого монолога никто не видит, а повтори еще раз – выйдет не то... Уж больно живой монолог, и очень живое место, вот это вот, с «мельтешит».

Так вот, во вчерашнем спектакле были живые люди с такими вот монологами. Моими монологами. У которых ничего не получалось в жизни. Так не получалось, как и у меня. И боролись они с этим так же... «Улететь бы от ваших сонных физиономий, от разговоров, забыть, что вы существуете на свете». В зал. Это Елена. И это я. И Соня, которая раздраженно машет рукой в объятиях у няньки: няня, не задерживай его, я его видеть не могу... А ведь так счастлива была, так хотела, чтобы приезжал почаще... И это тоже я.

И вот момент, который я запомню навсегда. «Давно уже я не играла. Буду играть и плакать как дура».

И заиграла пальцами по столу. И начала выбивать мелодию на склянках с лекарствами больного мужа. Чуть ли не собачий вальс. И даже слегка разошлась, развеселилась. Так, что даже заехала себе склянкой по голове. Больно стало. А потом надела галоши мужа, да так и утопала в них со сцены. В ночной рубашке и в галошах.

Если бы вы знали, как я люблю играть пальцами по столу...

Перед началом спектакля Лев Додин отвечал на вопросы зрителей. А я записывал. Я не хочу редактировать эти записи и привожу их почти как есть.

( Лев Додин – Отрывки )

Две полезные ссылки на тему: рецензия на спектакль и передача радио «Свобода» о мастер-классе Додина в Москве.

Кстати о слезах. Ну, это само собой. Они были. Но вот еще что напоследок: кончился спектакль, и мы вышли в фойе. Играл замечательный живой джаз, люди танцевали. Они улыбались. Они были молоды. Они любили. Они были счастливы. Они получали настоящий кайф от всего происходящего.

Но я не мог посмотреть им в глаза. Да просто поднять голову не мог.