Homo Ludens

Люблю играющих людей. Не выпендривающихся, а именно играющих. Порой сознательно или несознательно присваиваю себе их жесты, словечки, манеру говорить.

На работе сложился у нас такой триумвират: сотрудница – бывшая жительница Саратова, сотрудник – выходец из Запорожья и ваш покорный слуга.

От нее в мой лексикон перешло словечко «моднявый», окончание «...вкаюся» («утруждавкаюся я…») и определение людской простоты как принадлежности к сообществу «Lenin’s way», по названию колхоза в каком-то белорусском местечке.

От него – словечко «пипыч» в значении «человек» (утверждает, что пошло отсюда), выражения «это ж просто – туши свет!» и «это ж просто – мама не горюй!» и армейское выражение на иврите «хиюви», (сродни английскому «positive!»).

Я добавил в наш общий лексикон ивритское выражение «машеху-ка-зе» («что-то вроде этого»), обороты «тут надо тонко» и «любовь к Леванту» и имена греческого композитора Маноса Хаджидакиса (мы недавно слушали его двойной альбом) и шведского хореографа Матса Эка.

Был у нас еще один сотрудник, молодой компьютерный гений, да он недавно ушел от нас в армию. Это он подарил нам слово «амикошонство». Так, скажем, если мы завтракаем, не подождав кого-то из нас троих – то вот оно, настоящее амикошонство. Просто «Ленинз вей», а не коллеги по работе!

К слову сказать, наша саратовская сотрудница, ко всему прочему, еще и преподавательница английского. И, конечно, мы не упускаем возможность поболтать с ней на английском, хоть эти уроки поразительно напоминают блестящие страницы из «’Tis»:

- We weren’t up to no chapter. - You mean you weren’t up to any chapter. Any chapter. - No, I mean we weren’t up to no chapter. Miss Mud didn’t teach us nothing. - Miss Mud didn’t teach you anything. Anything.
- Hey, teacher, why you repeating everything I’m sayin’? Nothing, anything. Miss Mud never bothered us like that. Miss Mud was nice.

They nod and murmur, Yeah, Miss Mud was nice, and I feel I have to compete with her even if they drove her into retirement.

Самсинг лайк дет.

Так мы и играем, перебрасываясь фразами на сочиненном нами общем языке. Поэт призывал нас говорить «...о бурных днях Кавказа, о Шиллере, о славе, о любви». Бурные дни Кавказа сменились военными действиями в Газе, место Шиллера заняли у нас Хаджидакис с Эком, слава у нас тоже какая-то другая, и лишь любовь осталась неизменной. Начинаем мы разговоры на очень разные темы, а заканчиваем всегда – о женщинах.

И как же забавно было слушать со стороны разговор моего сотрудника с телефонисткой из «Безека»: он просил ее отключить телефонную линию. Он жаловался ей на амикошонство других телефонисток, заставлявших его долго ждать ответа, и пересыпал свою речь обильными «хиюви» и «машеху-ка-зе». По окончании разговора, мы, как водится, бурно обсудили телефонистку и решили, что ее никто из нас не захотел бы «закадрить» (впрочем, у нас и для описания этого процесса есть свои словечки), ведь она явно никогда не слышала Хаджи… этого… дакиса, и никогда не видела балет в постановке Матса Эка (разве что умеет месить тесто, которое звучит похоже на иврите: «бацек»). Такая телефонистка… это же просто Ленинз вей!

Прожив 8-е марта, задаешься вопросом – почему нельзя поздравлять женщин каждый день?

Пережив пуримское веселье, думаешь – а хватит ли у всех этих «карнавальных пиплосов» куража разодеваться так не только в Пурим?

А, поучаствовав в этом замечательном лексическом жонглировании словечками «моднявый», «амикошонство», «тут надо тонко».., спешишь выяснить – где еще могут собраться три, достаточно образованных, достаточно умных человека и на полном серьезе валять такого зажигательного лингвистического дурака?

Наверное, такое возможно не только в Израиле. Хотя именно в Израиле вероятность такой встречи «колорита трех республик» в одном месте выше, чем во многих других местах на географической карте.

И я благодарен судьбе за то, что мне очень везет на таких играющих, увлекающихся и увлекающих людей, с которыми никогда не бывает скучно.

Homo Ludens

Люблю играющих людей. Не выпендривающихся, а именно играющих. Порой сознательно или несознательно присваиваю себе их жесты, словечки, манеру говорить.

На работе сложился у нас такой триумвират: сотрудница – бывшая жительница Саратова, сотрудник – выходец из Запорожья и ваш покорный слуга.

От нее в мой лексикон перешло словечко «моднявый», окончание «...вкаюся» («утруждавкаюся я…») и определение людской простоты как принадлежности к сообществу «Lenin’s way», по названию колхоза в каком-то белорусском местечке.

От него – словечко «пипыч» в значении «человек» (утверждает, что пошло отсюда), выражения «это ж просто – туши свет!» и «это ж просто – мама не горюй!» и армейское выражение на иврите «хиюви», (сродни английскому «positive!»).

Я добавил в наш общий лексикон ивритское выражение «машеху-ка-зе» («что-то вроде этого»), обороты «тут надо тонко» и «любовь к Леванту» и имена греческого композитора Маноса Хаджидакиса (мы недавно слушали его двойной альбом) и шведского хореографа Матса Эка.

Был у нас еще один сотрудник, молодой компьютерный гений, да он недавно ушел от нас в армию. Это он подарил нам слово «амикошонство». Так, скажем, если мы завтракаем, не подождав кого-то из нас троих – то вот оно, настоящее амикошонство. Просто «Ленинз вей», а не коллеги по работе!

К слову сказать, наша саратовская сотрудница, ко всему прочему, еще и преподавательница английского. И, конечно, мы не упускаем возможность поболтать с ней на английском, хоть эти уроки поразительно напоминают блестящие страницы из «’Tis»:

- We weren’t up to no chapter. - You mean you weren’t up to any chapter. Any chapter. - No, I mean we weren’t up to no chapter. Miss Mud didn’t teach us nothing. - Miss Mud didn’t teach you anything. Anything.
- Hey, teacher, why you repeating everything I’m sayin’? Nothing, anything. Miss Mud never bothered us like that. Miss Mud was nice.

They nod and murmur, Yeah, Miss Mud was nice, and I feel I have to compete with her even if they drove her into retirement.

Самсинг лайк дет.

Так мы и играем, перебрасываясь фразами на сочиненном нами общем языке. Поэт призывал нас говорить «...о бурных днях Кавказа, о Шиллере, о славе, о любви». Бурные дни Кавказа сменились военными действиями в Газе, место Шиллера заняли у нас Хаджидакис с Эком, слава у нас тоже какая-то другая, и лишь любовь осталась неизменной. Начинаем мы разговоры на очень разные темы, а заканчиваем всегда – о женщинах.

И как же забавно было слушать со стороны разговор моего сотрудника с телефонисткой из «Безека»: он просил ее отключить телефонную линию. Он жаловался ей на амикошонство других телефонисток, заставлявших его долго ждать ответа, и пересыпал свою речь обильными «хиюви» и «машеху-ка-зе». По окончании разговора, мы, как водится, бурно обсудили телефонистку и решили, что ее никто из нас не захотел бы «закадрить» (впрочем, у нас и для описания этого процесса есть свои словечки), ведь она явно никогда не слышала Хаджи… этого… дакиса, и никогда не видела балет в постановке Матса Эка (разве что умеет месить тесто, которое звучит похоже на иврите: «бацек»). Такая телефонистка… это же просто Ленинз вей!

Прожив 8-е марта, задаешься вопросом – почему нельзя поздравлять женщин каждый день?

Пережив пуримское веселье, думаешь – а хватит ли у всех этих «карнавальных пиплосов» куража разодеваться так не только в Пурим?

А, поучаствовав в этом замечательном лексическом жонглировании словечками «моднявый», «амикошонство», «тут надо тонко».., спешишь выяснить – где еще могут собраться три, достаточно образованных, достаточно умных человека и на полном серьезе валять такого зажигательного лингвистического дурака?

Наверное, такое возможно не только в Израиле. Хотя именно в Израиле вероятность такой встречи «колорита трех республик» в одном месте выше, чем во многих других местах на географической карте.

И я благодарен судьбе за то, что мне очень везет на таких играющих, увлекающихся и увлекающих людей, с которыми никогда не бывает скучно.