Об актерском попадании в другое пространство

(как некоторое продолжение вот этой темы, а также после серии разговоров с моим режиссером)

Когда имеешь дело с восприятием искусства, некоторые вещи очень сложно объяснить, а уж доказать их и вовсе невозможно.

Но кое-что можно просто показать, продемонстрировать. И тогда, наверное, какие-то механизмы творчества могут стать очевидными и для неискушенного наблюдателя.

Когда-то liza_rozovsky выложила в жж несколько роликов с одним и тем же фрагментом – вариациями Китри из балета Минкуса «Дон Кихот» – в исполнении разных балерин и попросила высказать свое мнение.

К сожалению, почти все эти ролики с ютьюба убрали. Я могу лишь повторить ссылки на два исполнения (здесь порядок просмотра не так уж и важен):

Вот так танцует Нина Ананиашвили.

А вот так – Майя Плисецкая.

Видно, да? Одна танцует на публику, ни на секунду не забывает, что находится на сцене и делает виртуознейшие па, ей крайне важно – куда она сейчас поставит ногу, в какой точке сцены окажется. А другая – о, это совсем другая история!: обживая все сценическое пространство, она танцует для своих партнеров (в данном случае – массовки), а я, смотря на нее, забываю, что передо мной балерина, а лишь чувствую: вихрь, молодость, зажигательную энергию блистательного танца.

В комментариях к тому посту я определил эту разницу термином: «попадание в другое пространство». Мне кажется, природа это явления, как и вообще многое в искусстве, – это божественная природа. Ведь, по существу, невозможно объяснить – как, что именно делает Плисецкая, что и при плохом качестве изображения шестидесятилетней давности «перелетает» через «рампу», через экран – вот это вот ее бешеный напор, радость существования на сцене. Существования «в другом пространстве».

Ей это дано, а другим – нет.

В «Мастерской» Петра Наумовича Фоменко играют две сестры-близняшки: Ксения и Полина Кутеповы. Обе, без сомнения, хорошие талантливые актрисы...

И вот смотрю я спектакль «Таня-Таня», и выходит на сцену девочка, и что-то быстро и счастливо говорит про предстоящее свидание: мол, «может быть – он подарит мне цветы, может быть – мы послушаем музыку, может быть – …», и тут девочка задумывается.

И я понимаю, а, точнее, чувствую – это она «про меня» говорит. И про себя, и про меня, и про всех тех, которые готовятся к свиданиям именно так, в точности: «может быть – музыка, и может быть – …». И это – радостное ожидание.

А потом на сцену выходит ее сестра, и начинает играть. Хорошо играет, талантливо, по всем законам.

Но какая почти неуловимая, очень трудно-определяемая разница между тем, что я испытываю, слушая монолог про «может быть…», вспоминая свои свидания, находясь в каких-то, по своему, интимных отношениях с первой, и – следя за игрой второй.

А теперь открою карты: первая – это Полина Кутепова, вторая – ее сестра Ксения.

Одна попадает в другое пространство, другая – просто хорошо и грамотно играет. Понаблюдайте как-нибудь, думаю, что и вам будет очевидна эта разница.

Ну, и последнее размышление на эту тему с демонстрацией такого актерского существования в другом пространстве: работа Аль Пачино в фильме «Венецианский купец».

За этим актером числится много бессмертных кадров – взять хотя бы знаменитый крик без голоса в финале «Крестного отца-3»: когда он держит на руках умирающую дочь, открывает рот и… не может закричать.

Но тут неизвестно – это актерская или режиссерская находка. Да это и не столь важно.

Но вот его роль Шейлока – это действительно из разряда «необъяснимого».

Я покажу вам три фрагмента:

( Аль Пачино в фильме «Венецианский купец» )

Об актерском попадании в другое пространство

(как некоторое продолжение вот этой темы, а также после серии разговоров с моим режиссером)

Когда имеешь дело с восприятием искусства, некоторые вещи очень сложно объяснить, а уж доказать их и вовсе невозможно.

Но кое-что можно просто показать, продемонстрировать. И тогда, наверное, какие-то механизмы творчества могут стать очевидными и для неискушенного наблюдателя.

Когда-то liza_rozovsky выложила в жж несколько роликов с одним и тем же фрагментом – вариациями Китри из балета Минкуса «Дон Кихот» – в исполнении разных балерин и попросила высказать свое мнение.

К сожалению, почти все эти ролики с ютьюба убрали. Я могу лишь повторить ссылки на два исполнения (здесь порядок просмотра не так уж и важен):

Вот так танцует Нина Ананиашвили.

А вот так – Майя Плисецкая.

Видно, да? Одна танцует на публику, ни на секунду не забывает, что находится на сцене и делает виртуознейшие па, ей крайне важно – куда она сейчас поставит ногу, в какой точке сцены окажется. А другая – о, это совсем другая история!: обживая все сценическое пространство, она танцует для своих партнеров (в данном случае – массовки), а я, смотря на нее, забываю, что передо мной балерина, а лишь чувствую: вихрь, молодость, зажигательную энергию блистательного танца.

В комментариях к тому посту я определил эту разницу термином: «попадание в другое пространство». Мне кажется, природа это явления, как и вообще многое в искусстве, – это божественная природа. Ведь, по существу, невозможно объяснить – как, что именно делает Плисецкая, что и при плохом качестве изображения шестидесятилетней давности «перелетает» через «рампу», через экран – вот это вот ее бешеный напор, радость существования на сцене. Существования «в другом пространстве».

Ей это дано, а другим – нет.

В «Мастерской» Петра Наумовича Фоменко играют две сестры-близняшки: Ксения и Полина Кутеповы. Обе, без сомнения, хорошие талантливые актрисы...

И вот смотрю я спектакль «Таня-Таня», и выходит на сцену девочка, и что-то быстро и счастливо говорит про предстоящее свидание: мол, «может быть – он подарит мне цветы, может быть – мы послушаем музыку, может быть – …», и тут девочка задумывается.

И я понимаю, а, точнее, чувствую – это она «про меня» говорит. И про себя, и про меня, и про всех тех, которые готовятся к свиданиям именно так, в точности: «может быть – музыка, и может быть – …». И это – радостное ожидание.

А потом на сцену выходит ее сестра, и начинает играть. Хорошо играет, талантливо, по всем законам.

Но какая почти неуловимая, очень трудно-определяемая разница между тем, что я испытываю, слушая монолог про «может быть…», вспоминая свои свидания, находясь в каких-то, по своему, интимных отношениях с первой, и – следя за игрой второй.

А теперь открою карты: первая – это Полина Кутепова, вторая – ее сестра Ксения.

Одна попадает в другое пространство, другая – просто хорошо и грамотно играет. Понаблюдайте как-нибудь, думаю, что и вам будет очевидна эта разница.

Ну, и последнее размышление на эту тему с демонстрацией такого актерского существования в другом пространстве: работа Аль Пачино в фильме «Венецианский купец».

За этим актером числится много бессмертных кадров – взять хотя бы знаменитый крик без голоса в финале «Крестного отца-3»: когда он держит на руках умирающую дочь, открывает рот и… не может закричать.

Но тут неизвестно – это актерская или режиссерская находка. Да это и не столь важно.

Но вот его роль Шейлока – это действительно из разряда «необъяснимого».

Я покажу вам три фрагмента:

( Аль Пачино в фильме «Венецианский купец» )